— А еще какие-нибудь пояснения будут? — Маша сделала вид, что недовольна.

— А надо? — опять хмыкнул я.

— Конечно надо! Мы с Варей очень переживаем за Аню Шереметьеву! А ты опять заводишь интрижку на стороне! Еще и демонстративно свою пассию в наш круг вводишь! — Теперь хмурилась и Варвара. — Алексей, мы понимаем, что тебе на репутацию плевать, подумай хотя бы о Елене и о том, каково приходится бедненькой Аннушке!

— Панцулаи — дальние родственники Пожарских, — улыбнулся я, вспоминая тот разговор с отцом. — Таких пояснений, надеюсь, вам будет достаточно, сестренки?

Они опять переглянулись и кивнули с тем же недовольным видом:

— А предупредить не мог? Мы-то уже себе напредставляли всякого!

— Чтобы все в училище узнали и принялись носиться с Леной как с принцессой?

— Мы бы никому не сказали!

— А любимой подружке Аннушке, чтобы она, бедняжка, не переживала? А Дюше Долгорукому? А Инге с Наташей по секрету всему свету? А Жене Демидовой с целью поставить ту на место?

— Ты злой, Лешка! — «обиделись» они. — Твои беспочвенные инсинуации очень сильно нас ранят! — и уже гораздо «теплее», да еще и с активными взмахами ресницами. — Но вот если соберешься с нами в Монако, мы, так и быть, готовы тебя простить, любимый братик, и все забыть…

— Любимый братик, так и быть, подумает и завтра к вечеру сообщит вам свое положительное решение. А теперь, любимые сестренки, прошу меня простить, надо поздравить с праздником любимых дедушку и бабушку…

— Как сам, внучок? Отошел? — сходу спросил император.

— Нормально все со мной.

— Вот и замечательно, вот и молодец… Ты сейчас от сестер?

— Да.

— В Монако поехать эти маленькие паршивки тебя уговаривали?

— Уговаривали. Отец поделился? — Дед с бабкой кивнули.

— Уломали?

— Не смог отказать, но Маша с Варей об этом узнают только завтра вечером.

— Правильно сделал, что сразу не согласился, а то… — дед хмыкнул. — Ты-то сегодня к себе в особняк уедешь, а нам с бабушкой и Сашей от этих двух пигалиц прятаться придется — весь мозг нам съедят, чтобы мы на твое решение повлияли. Еще и вашего дядьку Николая подговаривать начнут, чтобы он в качестве любимца бабушки свои интриги плести начал. А ты съезди в Монако, Алексей, тебе проветриться надо. Заодно и знакомства нужные заведешь.

— Какие знакомства? Мне к сессии готовиться надо, — невинно улыбался я. — Буду целыми днями в номере сидеть за букварями, а Маша с Варей пусть развлекаются.

— Ты мне это тут брось! — в голосе деда послышались металлические нотки. — В позу-то не вставай! Нашелся нам тут… Михайло Ломоносов доморощенный! Что о тебе в Европе подумают, если ты там хоть раз с учебником на пляже или яхте какой появишься?

— Деда, да все правящие роды Европы давно собрали нужную информацию и на мой счет иллюзий не питают. Одна только та видюшка с Никпаями мой образ заучки перечеркивает начисто. Максимум обзовут эксцентричным, что, согласись, где-то даже и почетно.

— Эксцентричным? — дед вскочил с кресла. — Тебе что, совсем на репутацию Романовых наплевать? Ты и так у нас не в военном ВУЗе учишься, как Романову положено! А отпрыски европейских королевских родов именно в подобных заведениях проходят подготовку!

— Деда, успокойся! — я «грустно» вздохнул. — Никаких учебников, обещаю! Репутация рода Романовых не пострадает! Но как же быть с сессией? Я и с преподавателями уже о дополнительных занятиях договорился…

— Твой отец уже подумал об этом, — вмешалась императрица и сделала успокаивающий жест в сторону супруга, после чего тот уселся обратно в кресло. — Сессию мы тебе перенесем, Алексей, да и преподаватель у нас для тебя есть подходящий, он и подтянет сразу по всем предметам.

— Очень интересно, бабушка. И кто же это?

— Доктор юридических наук, профессор, автор массы научных статей и монографий…

Мое воображение тут же нарисовало образ сухонького сгорбленного подслеповатого старикашки в очечках с затертым портфелем под мышкой…

— Что немаловажно, Алексей, он практик, — продолжала тем временем бабка. — Шутка ли, сорок лет в Тайной канцелярии! Прошел путь от рядового дознавателя до главы следственного управления! Алексей, после твоего дружка Пафнутьева и еще нескольких отборных упырей Пал Палыч у нас в Канцелярии — самый ценный кадр.

Старикашка сменился образом нависающего надо мной пожилого накачанного бородатого бугая в фартуке с подозрительными разводами — с пудовыми кулачищами, узким лбом и маленькими колючими глазами под выпирающими надбровными дугами. А в ушах уже слышался рев:

— Ты мне все расскажешь, мразь!

Помотав головой, отогнал этот клишированный образ следователя и заявил:

— Прям и не знаю, как вас с дедушкой и благодарить! А у меня хоть когда-нибудь будет круг общения… не из отборных упырей? Ведь, куда ни плюнь, попадешь в канцелярского!

— Внучок, — дед откровенно ухмылялся, — мы тебе Пафнутьева в дружки не навязывали, как и Кузьмина, кстати. Да и другой твой дед, который князь Пожарский, почему-то тебя даже больше своих сыновей любит, а ты отвечаешь ему нежной взаимностью. Это они сами в тебе родственную душу чувствуют, как и ты в них. В этом вы с Сашей, отцом твоим, очень похожи, он тоже с Пафнутьевым, Белобородовым и Кузьминым быстро подружился, а генерала Пожарского так и вообще за наставника почитает.

— Деда, в отношении себя я иллюзий не питаю, даже дед Миша от меня недалеко ушел! А вот отец… Мне казалось, что он… нормальный…

— Он Романов! — рявкнул дед, а бабка гордо выпрямилась. — И будущий император! Его с детства учили руководствоваться разумом, а не чувствами! Получилось ли? В большей степени, да. Остальное — мелочи! Совет рода, если что, вразумит и направит! — дед уставился на меня немигающим взглядом. — И у Саши теперь есть ты, Алексей! Сын, который, несмотря на юный возраст, уже многое повидал, многое понял и, если что, поможет отцу принять правильное решение в нужный момент! Я прав?

— Прав, ваше императорское величество! — кивнул я и сглотнул, невольно проникаясь пафосом этой речи императора.

— Вольно! Переходим к следующему вопросу. Дорогая, — он перевел немигающий взгляд на бабку.

Из Марии Федоровны как будто выпустили весь воздух…

— Ну! — подгонял ее дед. — Ты же сама хотела совместить для внука приятное с полезным!

— Алексей… — вздохнула бабка, избегая встречаться со мной взглядом, — тут такое дело… Брат ко мне обратился, Фрол который… А я к Коле пошла… А он отправил меня к твоему отцу… А тут Вика погибла, вот мы и подумали…

Только через пять минут я разобрался, в чем было дело. Оказалось, один из моих дальних родственников со стороны Дашковых крупно проигрался в карты в одном из подпольных, но респектабельных катранов столицы и уже собрался было стреляться, не желая привлекать родичей для выплаты огромного долга, но его вовремя остановили. Ситуация осложнялась тем, что катран был именно что респектабельным и даже пользовался определенной популярностью в кругах высшей аристократии, и у Дашковых оставался один выход — платить. Однако руководство катрана деньги от Дашковых принимать отказалось, расписку порвало и предложило представителю моих родственников взять их «заведение» под «свое крылышко», намекая на близость Дашковых и Романовых. Озвучивалась и соответствующая солидная сумма ежемесячной «благодарности». Князь Дашков от такого предложения натуральным образом рассвирепел и собрался уже лично сравнять этот «вертеп» с землей, но под давлением родичей все же повидался с любимой сестрой и поделился с ней всеми подробностями произошедшего. Как я понял, бабка от подобной наглости хитросделанных катал обалдела тоже, переговорила с моим отцом, который дал задание Пафнутьеву аккуратно прощупать катран — каталы просчитали ситуацию правильно, огласка и скандал Дашковым были не нужны, значит, штурм с последующей посадкой «виновных» исключался. Виталий Борисович быстренько устроил одному из второстепенных организаторов катрана «несчастный случай», перед которым тот успел поведать, что полицейская «крыша» им надоела, на Дашковых они «охотились» уже давно, а когда «терпила» стал завсегдатаем их заведения, в нужный момент добавили ему в выпивку психотроп, а за стол рядом посадили «правильных» людей.